Загадочная смерть [Strong Poison] (перевод Е.И. Саломатиной) - Дороти Сэйерс

Сэр Уимзи поднялся, отложил в сторону книгу, напечатанную готическим шрифтом, и приветствовал ее сухим, довольно безжизненным голосом, который она уже слышала в офисе мистера Эркварта.

— Очень мило с вашей стороны, что вы пришли, мисс Мерчисон. Ужасный день, не правда ли? Я уверен, что вы хотите чаю. Вы едите пышки? Или вы предпочитаете что-нибудь более современное?

— Спасибо, — сказала мисс Мерчисон, а Бантер услужливо застыл у ее локтя. — Я очень люблю пышки.

— О, отлично! Мы сами справимся с чайником, Бантер. Дай мисс Мерчисон еще одну подушку и можешь уходить. Вы снова получили работу, я полагаю? Как там наш мистер Эркварт?

— С ним все в порядке, — ответила мисс Мерчисон, которая не была болтлива. — Я хочу вам сказать одну вещь...

— У нас масса времени, — сказал Уимзи. — Не надо портить себе чай. — Он ухаживал за мисс с какой-то заботливой любезностью, и она была ей очень приятна. Она выразила свое восхищение крупными, отливающими бронзой хризантемами — по комнате были расставлены несколько букетов.

— О, я рад, что они вам нравятся. Мои друзья говорят, что они придают комнате вид женского будуара, но этим занимается Бантер, а я не протестую. Они создают приятные цветовые блики, вы согласны?

— Да, а книги выглядят достаточно мужественными.

— Это мое хобби, знаете ли. Книги — и преступления, конечно. Но преступления не очень декоративны, не так ли? У меня нет никакого желания коллекционировать веревки висельников и пальто убийц. Что бы я с ними делал? Как ваш чай, в порядке? Я должен был, конечно, попросить вас разлить его, но мне всегда казалось несправедливым пригласить в гости человека, а затем заставить его работать. А чем вы занимаетесь, когда свободны? У вас есть какая-нибудь тайная страсть?

— Я хожу на концерты, — сказала мисс Мерчисон. — А когда концертов нет, я ставлю что-нибудь на патефон.

— А сами музицируете?

— Нет, я не могла себе позволить по-настоящему учиться. Осмелюсь сказать, что мне, наверное, следовало бы это сделать. Но — все к лучшему, работа секретаря приносит больше денег. — Она улыбнулась.

— Я полагаю, что да.

— Если, конечно, ты не первоклассный музыкант, а я не стала бы таким. А третьесортные музыканты — это такое занудство.

— Да и живется им непросто, — сказал Уимзи. — Я с ужасом слушаю в кинотеатрах, как они, бедняги, играют самую настоящую халтуру вперемешку с кусками из Мендельсона и обрывками «Неоконченной симфонии». Возьмите сандвич. Вам нравится Бах? Вы предпочитаете современных авторов?

Он пересел на стул у рояля.

— Я оставляю выбор за вами, — ответила удивленная мисс Мерчисон.

— Сегодня мне хочется сыграть «Итальянский концерт». Он лучше звучит на клавесине, но у меня здесь его нет. Я считаю, что Бах хорошо влияет на душу. Успокаивает и тому подобное.

Уимзи сыграл концерт до конца, и затем, после небольшой паузы, одну из фуг. Он играл хорошо, создавая впечатление сдержанной силы, которая в таком изящном мужчине с экстравагантными манерами была неожиданной и даже беспокоящей. Закончив, он спросил, все еще сидя за роялем:

— Так что с пишущей машинкой?

— Она была куплена совершенно новой три года назад.

— Хорошо. Я выяснил, кстати, что, возможно, вы были правы относительно связи Эркварта с «Мегатериум траст». Это было очень полезное наблюдение с вашей стороны. Можете считать, что ваша работа получила высокую оценку.

— Благодарю вас.

— Есть что-нибудь новенькое?

— Нет, кроме того, что в тот вечер, когда вы заходили в офис мистера Эркварта, он остался после рабочего дня и был там довольно долго после нашего ухода. Он что-то печатал.

Уимзи сыграл арпеджио правой рукой и спросил:

— А откуда вы это знаете? Ведь вы ушли?

— Вы сказали, что хотите знать обо всем, что хоть в какой-то мере для Эркварта необычно. Я подумала: возможно, для него это необычно — остаться одному в офисе после рабочего дня; поэтому я гуляла по Принстон-стрит и Ред-Лайон-стрит, пока не увидела, как он выключил свет и ушел. Это было в половине восьмого. Утром я заметила, что некоторые бумаги, которые я оставила под крышкой своей пишущей машинки, были переложены на другое место, я и поняла, что он печатал.

— Может быть, уборщица?

— Только не она. Она не вытирает пыль даже снаружи на крышке.

Уимзи кивнул:

— У вас задатки первоклассного сыщика, мисс Мерчисон. Очень хорошо. Это укрепляет мою надежду, что вы справитесь. Вы, я думаю, догадываетесь, что я собираюсь попросить вас сделать нечто незаконное?

— Да, догадываюсь.

— И не возражаете?

— Нет. Полагаю, что, если я буду арестована, все необходимые расходы вы оплатите.

— Конечно.

— А если я попаду в тюрьму?

— Я не думаю, что до этого дойдет. Здесь, конечно, есть небольшой риск — вас могут задержать за попытку кражи или за то, что при вас находятся орудия взлома, но это — худшее, что может случиться.

— Ну, я думаю, это все входит в правила игры.

— Вы действительно так считаете?

— Да.

— Прекрасно. Итак, помните папку, которую вы принесли в кабинет мистера Эркварта в тот день, когда я там был?

— Да, на ней написано «Рейберн».

— Где она лежит? В приемной? Вы можете до нее добраться?

— Да, на полке с множеством других папок.

— Хорошо. Сможете ли вы как-нибудь, когда все уйдут, остаться в офисе, скажем, на полчаса?

— Мой перерыв — с половины первого до половины второго. Затем уходит мистер Понд, но иногда к этому времени уже возвращается мистер Эркварт. Я не могу быть уверена, что он меня не застанет, и, я думаю, он будет удивлен, если я захочу остаться после половины пятого. Надо придумать повод. Я скажу, что допустила ошибку, и мне придется остаться, чтобы ее исправить. Я могла бы это устроить. А еще можно прийти пораньше утром, когда там бывает одна уборщица, — или не нужно, чтобы она меня видела?

— В этом нет ничего страшного, — сказал Уимзи. — Она подумает, что вы берете эту папку по делу. Я предоставляю вам выбрать время.

— Но что я должна сделать? Украсть папку?

— Не совсем. Вы умеете пользоваться отмычками?

— Боюсь, что не имею об этом ни малейшего представления.

— Я часто удивляюсь, чему только учат в школах, — сказал Уимзи. — Такое впечатление, что ничему, что действительно может пригодиться в жизни. Я умею пользоваться отмычками, но, поскольку у нас мало времени, а вам нужна довольно-таки интенсивная тренировка, я думаю, лучше проводить вас к специалисту. Вы не будете против надеть пальто и съездить в гости к одному моему другу?

— Нисколько. Мне было бы очень приятно.

— Он живет на Уайтчепел-роуд, но он очень приятный человек, если вас не смутят его религиозные взгляды. Лично мне они кажутся довольно-таки освежающими. Бантер! Вызови такси, пожалуйста.

По дороге к Ист-Энду Уимзи настоял на разговоре о музыке, к беспокойству мисс Мерчисон: ей показалось — есть что-то зловещее в этом подчеркнутом отказе обсуждать цель их поездки.

— Кстати, — отважилась она прервать очередной пассаж Уимзи о построении фуги, — этот человек, к которому мы едем, у него есть имя?

— Сейчас, когда вы упомянули об этом, я вспомнил, что есть, но никто и никогда не зовет его по имени. Подозрительно.

— А может быть, не очень, если он дает уроки в пользовании отмычками.

— Я имею в виду, что его имя — Рам[15].

— О, и как же его зовут?

— Черт побери! Его зовут Рам.

— Ох, извините.

— Но он не любит это имя, особенно теперь, когда стал абсолютным трезвенником.

— И как же тогда его называть?

— Я зову его Билл, — ответил Уимзи, и в это время такси подкатило ко входу в узкий двор. — А когда он был на вершине своей карьеры, его называли Отчаянным Биллом. Он был величайшим специалистом.

Расплатившись с таксистом, который, очевидно, принимал их за сотрудников благотворительной организации, пока не увидел своих чаевых, и теперь был в растерянности, Уимзи направил свою спутницу вдоль грязного переулка. В дальнем его конце стоял маленький дом, из освещенных окон которого лились громкие звуки хорового пения, поддерживаемые фисгармонией и другими инструментами.

— Бог мой! — сказал Уимзи. — Мы попали прямо на собрание. Ничего не поделаешь. Сюда, пожалуйста.

Постояв на крыльце, покуда возгласы «Слава, слава, слава!» не сменились пылкими звуками молитв, он сильно постучал в дверь. Тотчас же маленькая девочка высунула из двери голову и, увидев лорда Питера, издала резкий вопль восторга.

— Привет, Эсмеральда Гиацинт! — сказал Уимзи. — Отец дома?

— Да, сэр, пожалуйста, сэр, он будет очень рад, пожалуйста, заходите, сэр, и — о! Пожалуйста!

— Ну что?

— Пожалуйста, сэр, вы не споете «Назарет»?

— Нет, я не спою «Назарет» ни в коем случае, Эсмеральда; я очень удивлен твоей просьбой.